Автобиографии

В этом году открыла для себя жанр автобиографии — прочитала две книги о жизни замечательных людей, но не из той серии, что с серыми корешками. Открытие это очень приятное. Раньше казалось, что в биографии обязательно будет что-то вроде «Он родился в N1 году в дворянской семье, в N2 году закончил Царскосельский лицей…», а дальше всё, строчки поплыли, глаза закрылись, показ снов начался. Автобиографии же я считала уделом людей самовлюбленных. Дескать, вот я, вот моя жизнь, читайте и восхищайтесь. Как же я ошибалась.

Летом всё началось с книги Юрия Никулина «Почти серьёзно» — как это со мной бывает, купила её рублей за восемьдесят в букинистическом магазине и оставила на полке на полгода-год. Пока читала, с удивлением обнаружила, что уже пять лет хожу мимо места, где когда-то жил великий клоун и актёр. В середине книги появилось ощутимое желание работать в цирке. Не знаю, берут туда в таком возрасте или уже поздно (кстати, я как-то слушала передачу с переводчицей, которая работает на постановках в Большом театре — чем не вариант). В общем, кто любит цирк и комедии с Никулиным, смело начинайте читать.

В среду наконец закончила автобиографию физика «Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман» в переводе Сергея Ильина. Теперь мне хочется разбираться в естественных науках, уметь рисовать и играть на африканских барабанах. К слову, простенькие бонги стоят две-три тысячи (боюсь только, что меня с ними домой не пустят). Книга отличная, местами тяжело читать из-за рассуждений по поводу физики и математики, но в остальном очень интересно. Меня каждый раз удивляет, как человек может быть таким разносторонним, побывать в стольких местах и общаться со столькими людьми. А любовь к розыгрышам… Современные пранкеры не идут с Ричардом Фейнманом ни в какое сравнение.

Вот несколько мыслей, которые мне приглянулись:

Не понимаю, что такое с людьми: они учатся не через понимание, а каким-то другим способом — механическим запоминанием, что ли. Из-за этого их знания очень шатки!

Преподавая, ты имеешь возможность обдумывать всякие элементарные, очень хорошо тебе известные вещи. Это и занятно, и приятно.

Блестящая была мысль: ты вовсе не обязан стоять на уровне представлений других людей о том, чего ты способен достичь. Я не обязан быть таким, каким они хотят меня видеть. Это их ошибка, а вовсе не мой недостаток.

А вот неплохой отрывок из главы «Электричество — это огонь?» о косном языке науки:

Был там один социолог, написавший еще в преддверии конференции статью, которую всем нам надлежало прочесть. Едва я начал эту чертовщину читать, у меня глаза на лоб полезли: читаю и ничего понять не могу, ни складу ни ладу! […] В общем, меня начало донимать ощущение собственной некомпетентности — и донимало, пока я не сказал себе: «Притормози и медленно прочитай одно предложение, глядишь и поймешь, какого лешего оно значит».

Я притормозил — на первом попавшемся месте — и внимательно прочитал следующее предложение. В точности я его не помню, но оно было очень похожим на такое: «Индивидуальный член социального сообщества нередко получает информацию по визуальным, символьным каналам».

Повертел я это предложение так и сяк и наконец перевел его на нормальный язык. Знаете, что оно означало? «Люди читают».

Тогда я взялся за следующее предложение и обнаружил, что могу перевести и его. Дальше все пошло легко: «Иногда люди читают, иногда слушают радио» и тому подобное, просто написано оно было до того заковыристо, что с первого раза я ничего понять не смог, а когда во всем разобрался, оказалось, что статья эта попросту ни о чем.

За всю конференцию меня приятно позабавило только одно событие. Каждое слово каждого, кто выступал на пленарном заседании, было до того важным, что в заседаниях участвовал стенограф, который всю эту тягомотину записывал. И на второй день конференции он подошел ко мне и спросил:

— Чем вы занимаетесь? Вы ведь наверняка не профессор?

— Вот именно что профессор, — ответил я.

— Профессор чего?

— Физики.

— А! Ну, наверное, в этом-то все и дело, — сказал он.

— Какое дело?

— Да понимаете, я стенограф, набираю на моей машинке все, что тут говорят. Так вот, когда выступают все прочие, я ввожу их слова, а о чем идет речь, не понимаю. А каждый раз как вы задаете вопрос или что-нибудь произносите, я понимаю все до точки — и ваш вопрос, и смысл сказанного вами, — вот я и решил, что профессором вы быть ну никак не можете!

А вы читали автобиографии?